В небе появился черный силуэт, не отражающий никакого света. С воем турбин с высоты спустился алиен-джет гигантских размеров, в тишине пустого полигона зазвенев двигающимися деталями. Шелест и скрежет перешел в ровный гул и потом звуки совсем исчезли. Только красные линзы отразились в уже потемневшей пустоте. Из-под забрала вышел пар горячего дыхания. Немного холодный вечер ничуть не пугал гиганта. Черный джет решил потренироваться, пока есть силы и вообще желание. Достав со звоном большой меч из-за спины, Таргиз встал в стойку, замерев. Но вот воздух рассек звенящий меч, с невероятной скоростью нанося удары невидимому противнику. От линз при каждом резком движении отходили линии света, будто поджигая летящий в лицевую пластину ветер.
В вечерней тишине звучал лишь легкий лязг, от движений черного алиен-джета, и свист со звоном рассекающего воздух меча.

Воин еще вдалеке услышал вой турбин, хоть и не очень громкий. Краем оптики он заметил сикера, что решил понаблюдать за воином. Однако черный не прерывал своей тренировки, с каждым разом делая свои движения более быстрыми и резкими, будто реально ударяя в своего противника. Таргиз был учителем - у него было уже 3 ученика, один из которых пропал после последней битвы, но черный надеялся, что тот еще жив. Меч - любимое оружие гиганта, он считал, что меч имеет свою душу и каждый раз, когда лезвие касалось брони врага, собственная Искра вздрагивала от напряжение и чувства, что еще немного и он будет побежден.

Битва-тренировка постепенно превращалась в танец. Тот, кто смотрел на битву без отрыва взгляда мог представить это как танец. То резкие движения, то плавные переходы. Когда Таргиз поворачивался, оптика замерла на сикере, словно своим ярким кровавым светом проникая вглубь него. Снова взгляд ушел вместе с движением, меч прошел в сантиметре от собственного лица и со звоном ушел в сторону, ударяя в "врага", будто в его Искру. Корпус замер. Оптика смотрела в другую сторону, не мерцая вообще. 5 секунд была передышка. Снова движение - черный встал ровно, поставив меч вертикально, будто разделяя своим лезвием лицо на две части. Меч светился, корпус не двигался

Голова повернулась в сторону и Таргиз посмотрел на сикера холодной оптикой. Звон и скрежет - меч убрался за спину, крылья дрогнули. Тяжелые шаги чуть отдавались грохотом по полигону и воин подошел к синему, нависнув над ним тенью, выпустив пар из-под забрала.
-А сам так можешь? - прозвучал низкий, но словно бархатный голос, почти как у Прайма, но ниже. Опасные вблизи шипы волнообразно шевелились, создавая шелест и легкий треск статического электричества из-за разгоряченных систем.

- Похвально. Я воин Чести, совмещаю воздушную атаку с наземными боями.
Почувствовав легкую дрожь и сжатие Искры сикера, а это воины чести могли ощущать, особенно Искру, Таргиз снова выпустил пар и заставил шипы замереть, чтобы особо синего не пугать
- Ты Громовержец, из триады, верно? - оптика горела ровно, лицо ничего не выражало, закрытое забралом. Лишь небольшой край шрама над надлинзовым сегментом чуть выделялся. Крылья отвелись чуть назад. Эстэно много раз слышал про этого уравновешенного сикера,единственного нормального из всей триады ВВС

При словах о десах и автоботах, что Таргиз не определился, из-под забрала вышел резкий горячий пар. В этот момент Искра больно ударилась в камеру, но с виду не было ничего. Лишь оптика немного притушилась и снова зажглась ярко, как была.
- Для чего, интересно? Многие обо мне слышали, но полностью меня не знают. Воины Чести - даже другая раса. Но те, кто встал на двойной путь, или имеют такую судьбу, как моя, являются чем-то средним, от чего страдают.
Гигант говорил ровно, смотря на Тандера. Но эта улыбка как-то подействовала на воина, что шипы лишь раз шевельнулись и взгляд перестал быть холодным. Почему? Не знал и сам черный...

Эстэно чуть опустил взгляд, подумав о том, что было раньше и что есть сейчас. Как больно колит и ноет Искра при словах Люблю, хоть ты слышишь их лишь мельком, когда пара говорит друг другу. И становится еще больнее, понимая, что ты живешь лишь приказами, битвами, и такой жизни у тебя никогда не будет. Но прикосновение и слова сикера заставили воина вернуть взгляд на Грома, даже вздрогнуть от того чувства, которого не было уже около 20 миллионов лет жестокой борьбы с другими и самим собой. поглаживание, тонкие темные пальцы на чувствительных датчиках, на матовой черной броне, что будто поглащает всякий свет, создавая образ тени. Но сикер чего-то испугался и отдернул руку. Наверное того, что такой гигант с опасными шипами и кровавой оптикой его ударит или убьет? Нет. Эстэно успел взять руку Тандера, но так, что не могло быть правдой - нежно, словно это не воин, а обычный трансформер. Под забралом появилась улыбка, что показали линзы. Первый раз появилось такое чувство, ощущение, но Искра немного болела. Непонятно, почему
- Не извиняйся. Ты другой...

- Почему ты меня боишься? Я внешне страшен, но внутри страдаю сильнее, чем кто-либо. - Коснувшись пальцами подбородка сикера, слегка поднял его голову, чтобы тот посмотрел ему в оптику. Почему-то хотелось синему говорить только правду. Конечно же забрала пока Таргиз открывать не хотел, ибо мог испугать Громовержца сильнее. Пока что нужно было, чтобы сикер сам перестал бояться гиганта. Хотя... Судя по разговору и действиям Гром уже меньше боялся. И это было хорошо.

- Это правильно сказано. Раны можно заделать. Раны души - никогда. Их можно лишь скрыть.
Ровное, но немного взволнованное биение Искры Тандера словно отдавалось в Искре воина, что создавалось странное ощущение внутри. Боль пропала. Чуть сжавшаяся ладонь прошла волной чувства в нейросеть. Непонятное, но знакомое. Удивительное, но еще не до конца опробованое. Когда же сикер сделал шаг вперед, почти прижавшись, шипы чуть задрожали, еле заметно, от напряжения, Искра дрогнула в камере - настолько сильное ощущение поля синего, его сильные удары яркой звезды. Эстэно не знал, что делать. Не хотел двигаться, не хотел уходить, но и не знал, как реагировать. прошлое будто ушло, будущее расплылось, а настоящее существовало настолько ярко в понимании процессором черного, что хотелось взлететь в небо, лишь бы прочувствовать это настоящее еще сильнее, но не одному...

Таргиз снова вздрогнул. Прижавшийся корпус был настолько горячий, что нейросеть чуть ли уже не горела от неизвестных ощущений. Когда пальцы коснулись забрала, эстэно чуть опустил голову, не сдерживаясь и чуть поддаваясь на поглаживания. Просьба заставила Искру вздрогнуть. Если что-то сейчас пойдет не так, будет плохо обоим.
-Только не пугайся, прошу... - с тихим лязгом черное забрало отъехало в пазы, открывая лицо воина. Длинный, глубокий, темных шрам багрового цвета проходил прямо по оптике и почти до самой челюсти. Губы были тонкими, чуть приоткрытые, в которых виднелись ровные белые дентопластины с длинными клыками. Рука автоматически коснулась талии синего, осторожно, неуверенно,немного задев когтями чувствительные датчики

Прикосновение и поцелуй к шраму заставили воина выдохнуть горячий воздух, более уверенно прижимая к себе сикера и выпустив когти, что в нормальном виде были лишь наполовину. Сладкие губы, что коснулись губ Эстэно взвили нейросеть до предела, Искра резко вбилась в камеру, что черный наклонился чуть сильнее, стобы было удобнее, ведь он в два раза выше. Жар, идущи из-под блистера сикера так манил и соблазнял, что хотелось выть, но Таргиз не позволил себе даже прикоснуться к стеклу. была одна проблема... . Вторая рука, что держала манипулятор синего, отпустила его и потянулась к крыльям, сначала погладив межкрылье, слегка надавливая, а потом переходя на плоскости, когтями задевая датчики и посылая приятные, заманчивые импульсы, иногда пальцами сжимая края прекрасных, широких крыльев. Свои подрагивали от напряжения. Но стоило Грому коснуться шипов, корпус задрожал, поцелуй даже прервался на секунду - столь опасное оружие корпуса черного воина было чувствительным и самым слабым его местом. Каждый шип словно жил своей жизнью и хотел получить ласку. Но губы сильнее впились в губы Громовержца, углубляя поцелуй и языком исследуя форсунки, сплетаясь с языком летуна. Такие чувства, такие эмоции, которые рвались наружу.

Системы разгорались пламенем, своя Искра билась уже с такой силой, что могла пробить свою камеру, но Эстэно ее старался сдерживать. Хотя... насчет Искра партнера у него была одна идея, но это после. Легко подхватив сикера и сделав пару шагов, воин упер синего в стену небольшого здания на полигоне, уже блуждая свободной рукой по его корпусу, второй поддерживая под бедра. Черный, матовый, блистер терся о блистер Тандера, создавая немного статическое электричество. Когти, прохода по корпусу, улавливали места особой чувствительности, точно надавливая и пуская заряды на те датчики, которые больше всего принемали удовольствие на себя. Но рука снова проползла к межкрылью, протиснувшись под спиной и пустив сильные заряды на самые чувствительные сенсоры и датчики в этой области. Поцелуй опустился на подбородок, потом на шею, нежно коснувшись горячими губами дрожащих от напряжение проводов и магистралей. Клыки чуть прикусили толстую, пульсирующую магистраль, а язык тут же зализал маленькие появившиеся ранки, почувствовав невероятно сладкий вкус энергона. Легкие стоны иногда срывались с губ от нестерпимого удовольствия с шипов, на которых появились зарядики приятных импульсов, что исчезали при прикосновении к руке летуна. Рука провела по крылу, чуть царапнула краску, но небольно, и сползла на лаию и ниже, до горячей паховой пластины, заманчиво ее погладив, ощущая под ней уже пульсацию

Паховая пластина вскоре оказалась в руке Таргиза и уже со звоном упала вниз. Убрав когти с одной из рук, Эстэно нежно провел по кольцу порта, что уже подтекал. Черный палец очертил круг кольца и плавно погрузился в порт, чуть надавливая на стенки и размазывая смазку. Порт поддавался, постепенно чуть растягиваясь, хотя напряжение чувствовалось и системы не всегда желали поддаваться. Хватало одного пальца, вместо двух, если оценивать габариты.
"Успокойся... Я правда не сделаю тебе больно... Обещаю..." - эти слова попали в мысли Тандера, в его сознание, звуча спокойно и уверенно.
Когти второго манипулятора орудовали над самыми чувствительными датчиками, иногда простреливая их легкими импульсами. Крылья - Таргиз знал, насколько они чувствительные, имея свои. . Язык прошелся по проводкам и выше, скользнув по виску. Наконец Эстэно добрался до сладких, чуть приоткрытых губ, подарив жаркий, уже настолько страстный, поцелуй. Системы заводились, Искра загоралась так, что готова была сжечь камеру. Но выдержа делала свое. Гром мог чувствовать резкое биение Искры, поскольку терся о корпус воина. Но на этот счет Эстэно так же мысленно передал - "Я боюсь открыть Искру... Боюсь навредить тебе..."

Такой великий соблазн, такое желание, что хотелось гореть в этом удовольствии, и постепенно синий сикер сжигал преграду страха у воина. Гибкий корпус, что терся о черный, словно огонь волнами окатывал датчики. Поскольку Гром сам держался, это дало возможность гиганту освободить вторую руку, пройдясь пальцами по груди и открепив замки блистера, залезая с сильными зарядами в сплетение проводов и чувствуя, как жар от Искры пробивается сквозь эту кучу проводов. Так заманчиво и в то же время опасно... Клыки чуть покусывали открывающиеся в стоне губы и снова переходили на шею, пока окончательно не замерли на толстой магистрали, дабы дать сикеру возможность открыть свои чувства с стонах, нежели прерывать их поцелуем. Палец проникал глубже, растягивая порт, но так же стараясь не причинять боли, что делали слетающие с него импульсы - они заглушали любые импульсы, идущие от порта, кроме наслаждения. Вскоре присоединился и второй палец, растягивая порт еще сильнее. Нужно было подготовить авиатора к вторжению "агрегата", пропорционального габаритам самого Таргиза.
"Потерпи еще немного..." - снова передал черный, стараясь заставить системы поддаваться. Это было хорошо, что синий доверяет Эстэно. Если бы было не так, таргиз сам бы себя осуждал за то, что не сдержал обещания...